Первые цитрусовые на Черноморское побережье Кавказа, в древнюю Колхиду, привезли греки еще до нашей эры — так считают грузинские историки. Но в золотую жилу мандарины превратились лишь во второй половине ХХ века. Сейчас это золото сильно обесценилось, хотя на вкус осталось тем же.

Мандарины выращивают по всему субтропическому поясу Черного моря. Самый «цитрусовый» регион Грузии — Аджария, в этом году здесь расчитывают собрать 55 тысяч тонн. Для сравнения в Турции ежегодно собирают около 4 млн тонн цитусов, а в Абхазии рекордным считается урожай 35 тыс. тонн.

Примерно половину мандаринов в Грузии съедят сами, а остальные отправятся на экспорт в 12 стран, включая Россию, Украину, Азербайджан и Армению. В этом году в список добавились Литва, Сингапур, Катар и Словения.
Актуальные закупочные цены — от 50 тетри (около 16 центов) за килограмм, и это неплохо — в прошлом году часть урожая осталось на деревьях, потому что цена закупки (20 тетри) сравнялась с платой за сбор. Но еще до этого сады по нескольку гектаров, которые в СССР приносили золотые горы (а мандарины с возрастом плодоносят обильнее) стали постепенно вырубать и сажать более выгодный на тот момент фундук. В последнее время вместо мандаринов сажают малину и голубику — они хорошо растут на кислых почвах как и цитрусы, а приносят в разы больше: доход с участка в 300 кв м — около 8 тысяч лари. В то время как 5 тонн мандаринов с гектара (это для фермера хороший урожай, чаще собирают гораздо меньше) принесут полторы тысячи лари.

Цитрусовые — один из самых успешных инвазивных видов, попавших в Колхиду задолго до Рождества Христова. Первые лимоны, если верить историкам, на берегу Понта Эквсинского (греческое название Черного моря) посадили колонизаторы-греки.

Следующее упоминание цитрусовых в Колхиде относится ко временам правления Великой Тамар. Войска Тамар-мепе, разгромив султана Нукаредина, захватили подлинник арабской «Книги лекаря», где упоминалось о плодах цитрусовых — туринджии (помпельмус, он же памело — ГГ). Так описывает появление заморского фрукта в Грузии ботаник академик Нико Кецховели.

Царевич Вахушти в своей «Истории Царства Грузинского» рассказывает, что в XVII в. в Колхиде — районах Батуми, Гонио и Эрге — в изобилии росли туринджи, лимоны и апельсины.

Кстати, мандарины по-грузински — მანდარინი (мандарини), слово вероятно происходит от испанского se mondar (легко очищаться).

Странно, но Жан Шарден, один из первых европейских блогеров, описавший свои впечатления в «Путешествии кавалера Шардена по Закавказью», прибыл в Гонио после полудня 30 ноября 1762 года (то есть в самый сбор урожая) и никаких цитрусовых садов не заметил. Может быть потому, что в этот момент его больше занимала турецкая таможня, на которой он чуть не лишился всего имущества и жизни. Но уж совсем непонятно, куда мандарины делись после того, как Батумская область вошла в состав Российской империи.

Русский ботаник, путешественник, первый российский доктор географии Андрей Николаевич Краснов в конце XIX века описывал туземные сады так:

«Селения Батумского края напоминают тропическую область. Как там, так и здесь скорее не сад, а роща из полезных человеку дерев окружает его жилище. Первое место между ними, без сомнения, занимают туземные формы: грецкий, или, как его зовут на юге, волошский орех, затем черешня и виноград. (….) Каштанов, которые, как и во Франции, осенью истребляются в несметном количестве, не разводят. Их растет и без того достаточно в лесах. (…) Кроме этих неизменных спутников деревень, под сень которых вступаешь, раз только начинается жилье, около домов вы встретите нередко инжир или настоящую библейскую смоковницу, достигающую здесь роста громадного дерева со стволами более, чем в обхват и с раскидистою кроною своих пальчатых шершавых листьев.(…) Но красою туземных садов-рощь бесспорно могут быть названы гранатовые деревья, Punica granatum, с весны до осени залитые пурпурными цветами.»

О мандаринах ни слова. 

Первая известная плантация мандаринов и лимонов возле Батуми появилась благодаря создателю Батумского бульвара садоводу Михаилу Д’Альфонсу: в 1882 году он начал опыты по акклиматизации цитрусовых на небольшом участке недалеко от Чакви, а в 1890 году разбил сад субтропических растений на территории Зеленого Мыса (именно тогда место и получило это название). В 1892 неподалеку разбивает свой мандариновый сад путешественник и ботаник Павел Татаринов. Именно в его доме и поселился Андрей Краснов — человек, благодаря которому Колхидские болота стали превращаться в райские кущи.

В 1894 году Краснов вместе с коллегой Иваном Николаевичем Клингеном добивается создания двух опытных станций, где изучает, как привезенные из разных стран растения приспосабливаются к местным условиям. Позднее в тех же целях создаются Батумский и Сухумский ботанические сады.

По итогам Краснов опубликовал в «Историческом вестнике» #2 от 1895 года работу «Русские тропики» — как сейчас говорят, дорожную карту по превращению болота (до начала ХХ века Кобулети, например, так и назывался: Чурук Су — гнилое болото) в рай.

Среди общих рекомендаций были и конкретные, которыми воспользовались владельцы земли на побережье. В 1912 году принц Ольденбургский, зять Николая II, открыл в Гагре курорт и начал высаживать заграничные эвкалипты, пальмы и мандариновые деревья. Спустя четыре года столичные газеты писали: «Опыт нескольких лет подтвердил, что вся черноморская прибрежная полоса Кавказа вполне пригодна для культуры мандаринов, лимонов и апельсинов. Особенно хорошо приживается японский бессемянный мандарин — уншия» .

Именно Уншиу и его гибриды до сих пор выращивают во всех кавказских субтропиках.

Советская власть считала, что успехи в выращивании цитрусовых в Колхиде — исключительно ее заслуга. В 1938 году А. Векслер в работе «Советское субтропическое хозяйство и наука» пишет: «Культура цитрусовых в Западной Грузии имеет двухсотлетнюю историю. Однако к моменту советизации Грузии (1921) сохранилось лишь около 100 тыс. цитрусовых деревьев, или около 400 га, и то в крайне запущенном состоянии. Теперь уже насчитывается 6250 га, из них в совхозах — 1790 га, в колхозах — 4460 га. Кроме того, в Поти заложен совхоз грейпрутов. Преобладающее место в ассортименте цитрусовых занимает мандарин Уншиу, завезенный в 1897 г из Японии.По заданию партии и правительства к концу 1940 г будет заложено в Грузии 20 тыс га цитрусовых, причем наибольшее развитие получит культура лимона.»

В СССР мандарин был назначен главным новогодним фруктом — яблоки трудно сохранить до нового года, ананасы пережиток и заграничный фрукт, бананы видели граждане на картинках. А мандарины — вот они, растут в нашей советской Грузии. К делу подключились авторитетные люди. Есть много историй о личном участии товарища Берии в создании мандариновых плантаций. На самом деле, подтверждающих это документов нет, но скорее всего без первых лиц не обошлось — в Грузии это очень важно. 

Разумеется, подключили художников и писателей. В 30-х Константин Паустовский в повести “Колхида” пишет: «На стене духана бродячий художник-самоучка Бечо изобразил «Колхиду в будущем», когда вместо обширных тёплых болот эта земля зацветёт садами апельсинов. Золотые плоды, похожие на электрические лампочки, горели в чёрной листве. Розовые горы дымились, как пожарище. Белые пароходы проплывали среди пышных лотосов и лодок с нарядными женщинами. В садах пировали мингрелы в галифе и войлочных шляпах, и ко всему этому детскому пейзажу простирал руки старик в черкеске». 
Местных жителей убеждают: преступлением было бы разводить на этих золотых землях… такие грубые культуры, как кукуруза и просо…. Теперь будете сажать чай, мандарины и лимоны.

Крестьяне, впрочем, не так уж рады превращению их земли в цитрусовый рай. В 1938 году в романе «Гвади Бигва» Лео Киачели старый пастух жалуется: «Скотину некуда выгнать; тут, говорят, чай; там — мандарины; тут — то, там — сё; хоть бы с ладошку луга оставили».

К 80-м годам ХХ века производством цитрусовых в Западной Грузии занимались несколько крупных специализированных совхозов. Самые-самые: совхоз имени Ильича Гулрыпшского района Абхазской АССР, ежегодно получающий свыше 1000 тонн плодов при урожайности 130—140 центнеров с гектара. Высокие урожаи в Цихидзирском, Урекском и Гонийском совхозах.

Нынешние владельцы цитрусовых садов с тоской вспоминают времена, когда на мандаринах можно было озолотиться.

Как в СССР мандарины превращались в «Волги» и дворцы

Ашот и Андраник Давидяны, родные братья, рослые черноусые красавцы, в восьмидесятые вели жизнь обычную для южных молодых людей из зажиточной семьи. Проживали братья в Абхазсской АССР, в большом армянском селе богатого Гульрипшского района. Младший Андраник числился в колхозе водителем, но на работу ходил редко, время проводил с друзьями, пил и развлекался. Старший Ашот делал маленькую советскую карьеру: вступил в партию, учился заочно в московском ВУЗе, руководил колхозным чайпунктом, но тоже был не дурак выпить-погулять. Жили братья в огромном доме, окруженном мандариновыми садами, помогали родителям, плясали и пели на свадьбах, плакали на похоронах.

Пока не наставал сезон сбора цитрусовых. Как только плоды на деревьях начинали желтеть, жизнь Ашота и Андраника преображалась. Забыв про отдых и развлечения, они днями пропадали в разъездах, мотались на машинах в Ростов, встречались с нужными людьми в Сочи, договаривались о делах в Краснодаре. Возвращались домой заполночь, уставшие, небритые, коротко говорили с отцом и ложились спать, чтобы с утра снова умчаться делать дела. А дел было много. В первую очередь, нужно договориться с земляками о товаре.

Колхоз принимал мандарины по 80 копеек за килограмм, братья платили больше. Далее следовало, оценив предстоящий объем поставок, ударить по рукам с грузинскими и азербайджанскими оптовиками, которые примут товар и повезут по рынкам в Москву, Воронеж, Ленинград, а также дальше на Север по железной дороге. Чем больше денег удасться «отжать», тем успешнее вся операция. Кроме того, необходимо было заинтересовать руководителей местных автохозяйств, чтобы те вовремя предоставили транспорт и подготовили надежные документы. Ну и, конечно, предстояло решить вопросы на всех постах ГАИ по ходу следования груза: фуры должны проехать быстро и без лишних проверок.

Когда доходило до дела, братья и вовсе пропадали из дома. Лично сопровождая многотонные машины, они решали возникающие в пути проблемы, раздавая купюры из тугих пачек, перетянутых резинками. Упрямый сержант на посту получал сотенную бумажку, несговорчивый малый на весовом контроле — две сотенных, санитарный инспектор на границе областей — тысячу рублей. Добравшись до оптовиков и разгрузив машины, братья с набитыми деньгами сумками садились на самолет в Москву. И только там позволяли себе откупорить бутылку коньяка.

Ну, а дальше была большая шумная Москва, комната у родственников, рестораны и комиссионный автомагазин. И новая белая Волга, купленная у знакомых армянских кидал-спекулянтов в Южном порту. А еще шубы, ковры, хрусталь, дубленки — все, что удавалось тогда достать в советской столице за деньги. Забили багажник и салон под самый потолок — тронулись в долгий обратный путь по заснеженным дорогам. По приезду старший сразу отдавал отцу оставшиеся деньги, 50-60 тыс советских рублей. На эти деньги семья Давидян неплохо жила до следующего мандаринового сезона.